Я родилась 6 декабря 1955 года в Новокузнецке. Вскоре в моем развитии стали наблюдаться отклонения, и стало ясно, что я — это не здоровенькая крепенькая малышка, а что-то непонятное. И вскоре мне поставили страшный диагноз — ДЦП (детский церебральный паралич). Когда мне исполнилось шесть лет, родители не захотели больше держать такого дефектного ребенка у себя дома и сдали меня в специализированный детский дом. Есть у нас такие детские дома, куда сдают больных, никому не нужных детей. И если выживет такой ребенок до совершеннолетия, то прямая дорога этому ребенку в дурдом. И мне не удалось избежать дурдома, то есть психоневрологического интерната, прибежища для умственно неполноценных. Меня туда поместили с диагнозом «олигофрения в стадии дебильности».

Когда я узнала свой диагноз и выяснила, что эти мудреные слова означают, я пришла в ужас и попыталась доказать моему лечащему врачу, что это не так, и что у меня вовсе не «примитивное мышление», как обозначили в моей истории болезни. Но врач быстренько осадила меня убийственной фразой: «Тебя всю дергает, а это признак психического заболевания». Я надолго замкнулась, по ночам кусала подушку, возненавидела себя и свой ДЦП, из-за которого меня объявили умственно неполноценной… И наивно надеялась, что появится хороший врач, который исправит эту несправедливость, который внимательно выслушает меня, разберется со мной и скажет, что никакая я не дебильная, что голова у меня работает нормально и мыслит вовсе не примитивно. Но такого волшебника врача не объявилось, и ко мне продолжали относиться как к дебилке. Спасибо, хоть грамоте научили. Специальных школьных программ у нас в дурдоме не было, и я сразу начала читать взрослые книги. Первой книгой, которую я прочитала, была книга А.С. Садиленко «За фронтом фронт». Символично: моя дальнейшая жизнь оказалась сплошной войной — войной за мое полноценное существование, насколько это возможн Я не захотела мириться со своей участью совершенно никому не нужного, бесполезного, никчемного человека, лишнего члена общества, — и начала писать рассказы и сказки. Так как сама писать от руки я не могла, под мою диктовку писали мои подруги — обитавшие вместе со мной девочки-инвалидки, у которых руки действовали нормально. Они записывали.

За мной, как умели, кто как смог освоить грамоту. А я потом вычитывала написанное, вносила исправления — опять же устно, а девочки заносили на бумагу. Наверное, со стороны наблюдалась грустная картина: битый битого везет… Но именно эти девочки мне очень помогли, сердечно благодарна им за это.

Когда медперсонал узнал, что я чего-то там пишу, то они гоготали как сумасшедшие и приговаривали: «Это же надо же — в дурдоме свой писатель объявился!» Да мне и самой было смешно, я осознавала всю комичность ситуации: писатель из дурдома. Но потом я стала давать мою писанину медперсоналу на прочтение — они перестали гоготать, хвалили и содержание и стиль изложения, громко восторгались моими сочинительскими способностями, а мои дорогие врачи несколько усомнились в моем «дебильном» диагнозе и согласились, что мне не очень-то подходит фраза из медицинского учебника, что «олигофрены не могут различать двойного подтекста».

Я проштудировала учебник «Дети с отсталым интеллектом» и осмелилась написать письмо самому академику Евгению Ивановичу Чазову, поведав свою историю болезни и попросив снять с меня эту несправедливо прилепленную мне «олигофрению в стадии дебильности». Мое смелое письмо сработало! Мою историю болезни пересмотрели, диагноз признали ошибочным, и меня перевели в дом инвалидов общего типа. Конечно, дом инвалидов — это далеко не санаторий и не домашнее проживание, но все ж лучше дурдома.

Потом я нашла через адресное бюро известную кемеровскую писательницу Зинаиду Александровну Чигарёву (непременно прочитайте ее повесть «Праздник Маши Красильниковой» — вам понравится) и послала ей мои литературные работы. Зинаида Александровна любезно согласилась посмотреть их и помогла мне опубликовать некоторые из них.

Мои произведения публиковали во всероссийских и местных газетах, в том числе в кемеровской областной детской газете «Свежий ветер». Побольше бы выпускали газет для детей… И я бы с большущим удовольствием писала для них.

В 1990 году в Кемеровском областном издательстве вышла моя книга для детей — «Из жизни волшебника Мишуты». Эту книгу активно покупали для домашних и районных детских библиотек, очень хорошо о ней отзывались, и никому не пришло в голову, что книгу написала тяжело больная, физически немощная женщина.

За книгу «Из жизни волшебника Мишуты» я получила солидный гонорар и тут же приобрела на него пишущую машинку. Не так-то просто мне было освоить пишущую машинку: руки дергаются, пальцы не попадают на клавиши. Но я придумала техническое приспособление, чтобы ударять по клавишам не отдельными пальцами, а всей ладонью. И машинописный процесс пошел.

Когда я поселилась в Новокузнецке, мои родственники навестили меня. Я давно уже их простила, не держала на них зла, и была рада их визиту, хотела похвастаться своим творчеством. Но… Но они начали меня поучать, втолковывать, как мне надо себя вести, а я натура гордая… В общем, контакта у нас не получилось. И теперь они игнорируют и меня, и мое творчество. Ну и ладно. Пусть им будет хорошо.

Почему я стала писать именно для детей? Не могу сказать определенно. Наверное, потому, что у меня самой не было нормального детства и мне остро не хватало родительской любви. И еще потому, что мне самой очень нравятся хорошие детские произведения — например, чудесные книжки Эдуарда Успенского. Так что у меня есть достойный образец для подражания.

В ноябре 2003 года я закончила свою новую детскую повесть «Про рыжую Таюшку». Сначала традиционно дала почитать ее обитателям Дома инвалидов и медперсоналу, потом предложила издателям. Издатели одобрили повесть, сделали мне комплимент, что мой талант растет и крепнет, однако публиковать отказались, мотивируя тем, что повесть слишком умная для детей, что там слишком много подстрочных мыслей, много философии, и вообще для наших детей надо писать попроще. Да… Забавно: когда-то меня объявили дебилкой с примитивным мышлением, а теперь к той же категории причислили моих маленьких читателей. Я решительно не согласна с тем, что для детей нужно писать попроще. Дети гораздо умнее и мудрее, чем считают взрослые.